Alexander, 40 - 27 апреля 2010 13:25

В квартире было очень прохладно и пахло дождём. Пока я закрывал залитый дождём балкон, Рита изучала моё жилище, я слышал её бурчание, сменяющееся кашлем и звонким колокольчиком. Я выдал ей взамен промокшей одежды свою «ливерпульскую» футболку, а сам облачился в цвета сборной. Она настояла на приготовлении ужина без моей помощи. Я сел за кухонный стол, открыл пиво и стал наблюдать за ней. Её мальчишеская угловатость, напускная грубость таяли. На кухне была женщина. Черты её лица приняли благостное выражение, движения рук стали отточено правильными и нежными. Такое забытое ощущение. Неяркий свет лампочки под абажуром, будто троекратно усилился. Чистый и свежий свет лился сквозь пальцы её рук, поворот головы, улыбку, покашливание, мяуканье. Зрелище сколь завораживающее столь и пугающее. Ничего подобного на моей кухне никогда не происходило. Свет стал настолько ярким, что я невольно закрыл глаза. Красивые цветные круги ворвались в моё сознание, рассыпались на тысячи осколков и вновь стали собираться причудливой мозаикой. Лоб обдало прохладным теплом. Я открыл глаза, Рита стояла рядом серьёзно смотрела на меня, убрала ладошку со лба, хмыкнула и спросила, где хранится в моём доме соль. Свет исчез. На кухне стало привычно. И запахло едой.
Ели мы молча. Два или три раза я сделал нелепые попытки похвалить её кулинарные способности. Она отмахнулась, сказав, что предпочитает ужинать молча. Оставшееся после ужина вино мы забрали в комнату. Я уселся в кресло. Рита по-китайски на диван напротив меня.
- Тебе же никто не нужен!- это был не вопрос.
- Нехитрые радости! Я привык и что-то изменить не так просто - огрызнулся я.
- Трус!- вот оно, её фирменное презрение - ты варишься в своём мирке, никого не трогаешь, правильно говоришь и на окружающих смотришь с иронией, типа…чё вы понимаете.
- Это не совсем верно, дело в том что - заиграла моя пластинка.
- Да, ну тебя! Опять ты!- совсем по-доброму мяукнула Рита.
Она замолчала. Подобрала ноги и положила голову на колени. Я окинул взглядом комнату. Книги, которые достались мне от отца, те, что я купил сам, скромная коллекция виниловых дисков- дань старомодности, платяной шкаф с двумя пиджаками, восьмью рубашками, десятком футболок, ноутбук на столе с гигабайтом фотографий людей , людей тепло, которых помнила эта комната. Да это мой скучный и уютный мирок, в котором кто-то оставил след, а кто-то наследил. Но никто надолго не остался. Я храню тёплые воспоминания о них. Сила убеждения такова, что всё плохое если не забыто, то спрятано в самой пыльный чуланчик памяти. Эта сумасбродная девчонка права. Я давно повесил на своём мирке вывеску « CLOSED» и выкинул ключи.
Сейчас мне отрежут ноги. Нужно проснуться. Я очнулся, вытянул затёкшие ноги и только потом открыл глаза. Риты не было. Медленно, разминая, суставы я оказался в кухне. И там её не было. Было тускло. Я включил свет и выпил стакан воды из чайника. Выудил сигарету из пачки, закурил и прикрыл глаза. Тёмный мрак разлился ,и ничего не произошло.
Два оставшихся летних месяца вечерами я просиживал на той остановке, где всё началось. Я пил пиво, курил, разговаривал с людьми, смеялся, грустил. Неизменно повторял ритуал с покупками. В дождливые дни я надеялся особенно. Ничего не происходило. Тени проходили мимо. Кто-то задерживался на время, но неизменно исчезал прочь. Рита не появилась. Когда на смену дождя пришёл снег я больше не появлялся там.
А в декабре она сама нашла меня. Я увидел её возле своего дома в длинном пальто и с распущенными волосами. В руках у неё был пакет, где, как вы догадываетесь, была бутылка южноафриканского вина.

• 
• 
•